Дом Ивановых стоит на живописном месте. С двух сторон улицы протекают говорливые речушки - Сарабай и Шарбаш. В пору весеннего возбуждения природы здесь красиво как никогда. Белым цветом покрылись черемухи, яблони и вишни. Земля радует глаза густым зеленым ковром. На развесистую ветлу прилетел грач. Беспокоен его крик: крак, крак! "Неужели к дождю этот грач раскричался", - удивленно буркнул Прокопий. В огороде не вскопана еще одна грядка, вот потому и он взялся за грабли, прислоненную к баньке и начал разравнивать почву. А в башке - рой мыслей. Супруга, Катерина, сегодня-завтра должна родить. Первые все трое были девочки, поэтому отец ждет наконец появления сыночка. Исполнилось бы его ожидание. Больше им нынче ничего и не надо. Сами старались учиться, выбиться в люди. Заслужили доброе имя у сельчан. И впредь жить бы также хорошо.
Нет конца клубка мыслей. Не заметил Прокопий и по-крапывания дождевых капель и появления рядом с ним дочери Маруси.
- Папа, с мамой плохо. Спокойно сидела, но тут же схватилась за пояс и охнула тяжело. Послала за тобой.
Прокопий поспешил в избу. Сам нежно улыбнулся: "Значит, роды подошли. Лишь бы все получилось нормально". Насте и Марусе поручил домашние дела, а сам побежал в соседнее село за фельдшером.
Сумерки сменились ночной темнотой. Приближается полночь. Прокопий то и дело раздвигает занавеску и пристально смотрит на улицу, затем быстро закрывает занавеску. Он не находит покоя: и погода не на шутку разбушевалась, и в избе обстановка трудная. Причина известна - за печкой, на лежанке, от предродовых схваток мучается жена. Вот уже с полдня корчится Катерина, но никак не разродится. Вот и сейчас криком кричит от страшной боли, тревожит всех, кто находится в избе. Кому сейчас до сна, до покоя? А за печкой духота. Катерина обессилена до того, что и не чувствует боли. Она старается, чтобы на свет быстрее появился долгожданный человечек, но тот почему-то не торопится. В избе все растревожены. Наконец-то пришла женщина пожилая. Фуфайка у нее промокла насквозь и прилипла к телу. Она быстро ее скинула, бросила на пол, концом передника вытерла мокрое лицо. Волосы аккуратно причесала и подошла к Прокопию, молча стоящему у иконы.
-Не надеялся, что придешь. Где была до сих пор? Не встретил тебя и соседям наказал, чтобы передали. Все беспокоился: неужели не передали? С вечера ожидаю, - сказал Прокопий, не поднимая глаза.
- А ты выходи-ка на крыльцо, там какая круговерть... В такую погоду кто осмелится добраться до соседней деревни? Из Тегешево в Шигали не нашла ни одного попутчика.
Если бы сосед не запряг лошадь, так бы и не добралась до вас. Ладно, нечего лясы точить. Скорее за дело. Где же она, -фельдшерица зашла за печку. А там копошились женщины- соседки, фельдшерица быстро распорядилась, чтобы ей достали все необходимое и те поторопились исполнить ее желание.
А дождь все льет и льет. Очень нужный дождь. Первый за эту весну. И в огородах, и в поле посеяно, посажено. Жаль, нет влаги. Несколько недель стояла засуха, растения зачахли. Вот только сегодня Бог дал дождичка. Слава ему.
- Лишь бы сын родился, все бы мучения позабылись, - по-прежнему то и дело смотрел в окно Прокопий, обрадовавшийся появлением фельдшерицы. - Сколько лет мы ждем
сына...
Только к утру прошел долгожданный весенний дождь. Облака ушли. На небе одна за другой засияли звезды, а в избе Ивановых послышался пронзительный крик новорожденного. На белый свет появился новый человек - четвертый ребенок, но первый сын Прокопия и Катерины.